ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ

Память о событиях Великой войны

Шел июнь 1915 г. ... Отступлением русских армий из Польши завершался первый год Великой войны, которую впоследствии у нас станут именовать империалистической и Первой мировой. А тогда в официальных документах и прессе России её называли даже Великой Отечественной войной. Патриотические настроения охватили в первые месяцы войны значительные круги российского общества. Она послужила толчком для создания новых военных музейных собраний. В Военно-морской музей в Петрограде уже в 1914-1915 гг. стали поступать военные трофеи и прочие реликвии Первой мировой войны. А 24 июня 1915 г. в Петрограде, в манеже Главного Адмиралтейства, открылась выставка «Война и наши трофеи», организованная императорским Обществом ревнителей истории при содействии различных ведомств и частных лиц. На ней демонстрировались вражеские знамёна, каски, ружья, сабли, пушки, осколки от снарядов и бомб, предметы обмундирования. За время работы выставки, продлившейся до начала сентября 1915 г., её посетили 560 тыс. человек.
22 июня 1916 г. приказом по Военному министерству было утверждено «Положение о Комиссии для сбора, переписи и хранения трофеев настоящей войны и увековечения её в памяти потомства». Этим патриотическим делом, которое должно было увенчаться созданием постоянного Музея Великой войны, занимались первоначально Общество ревнителей истории, а с конца 1918 г. Комиссия по организации и устройству «Народного военно-исторического музея войны 1914-1918 гг.», но к середине 1920-х гг. вся работа была прекращена.
После 1918 г. в Великобритании, Германии, Польше, Румынии, Франции и других странах Европы (за исключением СССР) появилось немало мемориальных знаков в память о погибших во время Первой мировой войны. В 1919 г. на средства Международного Красного Креста в деревне Томашовка, недалеко от Бреста, благоустроили кладбище 1346 германских и русских солдат, погибших в 1915—1916 гг. Вот текст мемориальной плиты в поселке Кубановка Калининградской области (территория бывшей Восточной Пруссии): «Кладбище героев Бракуненен. Здесь покоятся 115 немецких и 199 русских солдат времен мировой войны 1914-1918 гг. Они умерли за своё отечество». В межвоенный период несколько памятников были воздвигнуты польскими властями в районе Барановичей, где с 1915 г. проходила линия фронта и где сохранились остатки немецких блиндажей и окопов, на которые шли в атаку русские солдаты и офицеры. У входа на военное кладбище у д.Невель под Пинском в 1936 г. появилась стела с надписью на русском и немецком языках «Друзья и враги, смертью объединённые».
А вот большевики, захватившие власть в условиях поражения России в Первой мировой войне, которую они именовали не Великой, а просто империалистической, и не подумывали об уходе за памятниками, связанными с её историей. И это в стране, понёсшей больше всего людских потерь: и безвозратных (от 700000 до 2,25-2, 8 млн.), и возвратных, и убитыми, и ранеными, и пленными (как среди военных, так и среди мирного населения). Мы уж не говорим об огромном материальном ущербе, утрате части территории, крушении империи, двух революциях и Гражданской войне. В советское время из плакатов можно было узнать о лётчике П.Н. Нестерове, который геройски погиб в 1914 г. в Галиции, совершив первый в истории авиации таран, а из учебников - о Брусиловском прорыве 1916 г.
Вместе с тем нам не рассказывали о других талантливых военачальниках Первой мировой: генералах Алексееве, Корнилове, Юдениче, адмиралах Колчаке и Эссене. У нас не воспитывали патриотические чувства на примере подвигов: первого георгиевского кавалера той войны казака К.Ф.Крючкова; героя Моозундского сражения матроса с эсминца «Гром» Ф.Е.Самончука, потопившего торпедой германский миноносец и взорвавшего собственный корабль, чтобы он не достался врагу; лётчика Ю.В.Гильшера, вернувшегося в строй после ампутации ноги, участвовавшего в воздушных боях и погибшего в 1917 г.; поручика М.Л.Бочкарёвой, добровольно вступившей в армию и ставшей полным георгиевским кавалером; сестры милосердия Р.М.Ивановой, смертельно раненной во время атаки, в которую она повела солдат, оставшихся без офицеров.
До распада СССР в Центральном музее Вооружённых Сил (Москва), в отличие от Центрального военно-морского музея в Ленинграде, даже не было раздела в экспозиции, посвящённого Первой мировой войне. Не будем забывать, что он возник в 1919 г. как Музей РККА (Рабоче-крестьянской Красной Армии), в рядах которой, правда, находилось немало солдат, унтер-офицеров и офицеров старой армии. В экспозициях историко-краеведческих музеев Первая мировая война рассматривалась главным образом как канун Февральской и Октябрьской революций 1917 г. Но могилы её участников, места ожесточённых боев долгие годы находились вне поля зрения государственных органов охраны памятников истории и культуры СССР, хотя раненые воины умирали в госпиталях Москвы, Петрограда, других российских городов, где и были захоронены. Госпиталь для тяжелораненых располагался в Зимнем дворце. Через Московский генеральный императора Петра I военный госпиталь в Лефортове (ныне Главный военный госпиталь имени Н.Н.Бурденко) за три года Первой мировой войны прошли свыше 370 тыс. раненых и больных. Да что говорить о её реликвиях, если в конце 1920 - начале 1930-х гг. в СССР уничтожались даже памятники Отечествен ной войны 1812 г.!
Лишь в ходе Великой Отечественной войны руководство страны вспомнило о кое-каких российских военно-исторических традициях, и в Красной Армии появились гвардейские части (1941), а с 1943 г. - погоны. После её окончания наметились небольшие сдвиги и в отношении к событиям Первой мировой войны. Согласно постановлению Совета Министров БССР от 19 декабря 1950 г. в Список исторических памятников республиканского значения были включены три братские могилы в Мядельском районе Минской области ( у деревень Брусы и Узла, хутора Гущар), в которых покоятся останки 1700 русских воинов погибших в результате применения германскими войсками отравляющих газов. В 1976 г. мемориальная доска появилась в стене полуразрушенного Белого дворца (бывшего инженерного управления) Брестской крепости, где в конце 1917 - начале 1918 г. проходили переговоры о заключении мира. В 1982 г. в г.Ляховичи (Брестская область), который находился с 1915 г. в прифронтовой полосе, установили обелиск в целях увековечения памяти русских солдат, павших во время Первой мировой войны. Два года спустя мемориальная плита появилась на братской могиле у деревни Скробово, в районе Барановичей.
И только к 90-летию Первой мировой войны на месте Всехсвятского братского кладбища в Москве был торжественно открыт мемориально-парковый комплекс с памятным знаком в виде стилизованного надгробия и часовни. На мемориальной доске, укреплённой на гранитной глыбе, можно прочесть: «Памятник истории и культуры. Московское городское братское кладбище для воинов, умерших в войну 1914 года, и для сестёр милосердия московских общин. Открыто 15 февраля 1915 года. Охраняется государством».
Огромной заслугой российской послереволюционной эмиграции стало сохранение военно-исторических традиций старой России, уважение к могилам павших воинов, военной символике Русской армии. В годы Гражданской войны военный историк, профессор Николаевской военной академии Генерального штаба, генерал-лейтенант Н.Н.Головин возглавлял Военно-историческую комиссию, занимавшуюся сбором военных архивов по истории Первой мировой войны. Свою деятельность он продолжил и в эмиграции.
При Русском народном (свободном) университете в Праге был создан кружок по истории мировой войны 1914-1918 гг., которым руководили её участники, профессора Николаевской военной академии Генерального штаба: генерал-майор М.А.Иностранцев (1872-1938); генерал-майор П.Ф.Рябиков (1875-1932). Сохранились схемы военных операций на фронтах Первой мировой войны, составленные Иностранцевым.
В 1936 г. Российский общественный комитет в Польше, проявляя озабоченность судьбой русского военного кладбища во Львове, изыскивал возможности оказать помощь возникшему в городе общественному комитету по охране могил русских воинов.
Можно без конца перечислять другие примеры такой благородной деятельности эмигрантов, сумевших в тяжёлых условиях сохранить также целый ряд музейных собраний военно-исторического характера.
Особенно активная работа велась эмигрантами во Франции и Югославии.
Общество по изучению минувшей мировой войны (так оно стала именоваться в эмигрантских публикациях еще до начала Второй мировой войны) устраивало в Париже публичные лекции. Генерал Н.Н.Головин, например, в 1936 г. прочёл лекцию о Галицийской битве 1916 г.
Значительная часть эмигрантских музейных коллекций во Франции отражала историю русской армии, Первой мировой и Гражданской войн. Таковыми, например, были коллекции Музея лейб-гвардии Казачьего полка в Курбевуа под Парижем, Донского исторического музея, Кадетского музея, Музея Александрийского гусарского полка, Музея Союза конногвардейцев имени великого князя Дмитрия Павловича в Париже. Музей лейб-гвардии Атаманского его императорского высочества Государя-наследника цесаревича полка первоначально размещался в помещении полкового собрания в Сен-Клу, а с апреля 1932 г. - в Аньере. Будучи председателем Казачьего союза, поэт Николай Николаевич Туроверов (1899-1972) много сил отдавал этому музею, собирал всю жизнь книги, рукописи, гравюры по истории казачества, устраивал интересные тематические выставки.
Музей Александрийского гусарского полка существовал в 1920-1930-е гг. в Ментоне (на Юго-Востоке Франции). Он возглавлялся председателем полкового объединения полковником С.А.Топорковым и был тесно связан с деятельностью Общества ревнителей истории русской конницы, возникшего в Париже в 1934 г. Последнее поддерживало контакты с Музеем русской конницы в Белграде и другими аналогичными эмигрантскими объединениями. Его члены активно занимались сбором документов, книг, рукописей, фотографий, гравюр, рисунков, портретов, предметов вооружения и обмундирования, иллюстрировавших действия кавалерийских частей в войнах начала XX в.
Члены группы Военно-морского союза собрали в своей кают-компании в Марселе живописные полотна с изображениями морских сражений времен Первой мировой войны, портреты русских адмиралов, предметы корабельной обстановки. В ряде мест (Мурмелоне и др.) появились памятные знаки и часовни на кладбищах русских солдат и офицеров, павших в 1916-1918 гг. во Франции.
Как и во Франции, военные стали наиболее организованной частью эмиграции в Югославии, куда в 1921 г. эвакуировались из Турции остатки армии П.Н.Врангеля. Различные документы о Первой мировой войне (доклады, донесения, инструкции, приказы, карта Персии с данными о расположении частей Кавказского кавалерийского корпуса и др.) хранились в русской Военной библиотеке и архиве в Белграде.
Самым представительным было собрание Музея Первого Русского кадетского корпуса имени великого князя Константина Константиновича, созданного в сентябре 1925 г. в г. Бела-Црква (Сербия) по инициативе его директора, видного военного педагога, генерал-лейтенанта Бориса Викторовича Адамовича (1870-1936). В литературе он иногда именуется как Русский Зарубежный музей военно-учебных заведений. Часть его коллекции имела отношение к истории Первой мировой войны. С высоких стен склонялись 46 полковых знамён русской армии, экспонировались различные знаки отличия, части обмундирования, печати, фотографии, фанфары, погоны, документы, книги, картины.
Русские офицеры трепетно относились к полковым знамёнам, и причины уважения к главному, пожалуй, символу воинского соединения хорошо пояснил генерал П.Н. Краснов: «Значение знамени громадно... Знамя поддерживает людей в исполнении их долга. Роль знамени - связать настоящее с прошлым и сделать будущее достойным нашей славной истории...» (Цитируется по: Краснов П.Н. Душа армии. Очерки военной психологии // Российский военный сборник. Вып. 13. С. 129-131.)
В 1928 г. в Белграде по решению общего собрания офицеров-кавалеристов был основан Музей русской конницы. В нём экспонировались и хранились в фондах полковые знамёна, значки, эмблемы, трубы; портреты августейших шефов конных полков и известных кавалерийских военачальников; образцы военного снаряжения и обмундирования; картины, гравюры, фотографии, карты, схемы сражений, книги; списки личного состава, раненых, убитых, георгиевских кавалеров; другие материалы по истории полков русской кавалерии и конных артиллерийских батарей.
Существовали в Югославии и частные коллекции российских военных раритетов. Фотографии боёв времён Первой мировой войны были представлены на выставке, организованной энтузиастами из числа эмигрантов в сентябре 1931 г. к десятилетию Сараевского отдела Общества русских офицеров в Югославии.
В журнале «Часовой» за 1934 г. (№116-117) появилась информация о продолжении работы по созданию Морского музея в Альтенбурге, небольшом немецком городе к югу от Лейпцига. Она началась годом ранее по инициативе почётного члена эмигрантского Военно-Морского союза княжны Веры Константиновны Романовой (1906-2001), решившей помочь российским морякам в сохранении реликвий с целью передачи их в будущем в Морской музей императора Петра Великого, основанный в Петербурге при Адмиралтействе ещё в 1805 г. и переименованный в советский период в Центральный военно-морской музей.
В числе музейных экспонатов, собранных Верой Константиновной в Германии, в прессе упоминались: кормовой флаг с подводной лодки «Святой Георгий»; вещи с канонерской лодки «Бобр»; ленты с многих кораблей Балтийского и Черноморского флотов; части морского обмундирования; ценные гравюры, открытки и фотографии с изображениями русских кораблей и другие материалы, относящиеся к истории Первой мировой войны.
По характеру домашний Морской музей В.К.Романовой в Альтенбурге был похож на частное собрание реликвий в Бизерте (Тунис) бывшего подводника, капитана Нестора Александровича Монастырева, автора ряда книг и воспоминаний о российском военно-морском флоте, редактора «Морского сборника». Его личное собрание включало модели кораблей, участвовавших в Первой мировой войне (главным образом подлодок «Кашалот», «Краб», «Скат», «Утка» и др.); русские ордена и погоны; холодное оружие; книги; фотографии; военно-морские флаги и другие экспонаты.
Аналогичная работа велась русскими эмигрантами и в Китае. Полковник Генерального штаба Николай Владимирович Колесников учредил 27 ноября 1924 г. при газете «Россия», издававшейся в Шанхае, Военно-научное общество и в мае 1930 г. был избран пожизненным его председателем. С 1926 г. это общественное объединение стало издавать журнал «Армия и Флот», спустя три года открыло клуб с лекционным залом, читальней, комнатой для военных игр и музеем. В общество входили около 30 человек. Но 30 апреля 1930 г. из-за внутренних конфликтов оно сменило название на «Первое Русское Военно-Научное Общество в Китае» и превратилось в закрытую полувоенную организацию, членами которой могли стать только приглашённые высшие штабные офицеры, в том числе из других стран (США, Германии, Италии, Франции, Японии), желавшие ознакомиться с боевым опытом офицеров бывшей Российской армии. Общество продолжало функционировать до 1945 г., когда было закрыто.
26 мая 1924 г. в США, в Сан-Франциско, русскими эмигрантами-офицерами было учреждено «Общество Ветеранов Великой войны», первым председателем которого стал бывший военный министр правительства адмирала А.В.Колчака генерал-лейтенант Генерального штаба барон А.П.Будберг (по 15 декабря 1945 г.). С мая 1926 г. по 1966 г. были выпущены 234 номера «Вестника Общества Ветеранов Великой войны в Сан-Франциско». В издании публиковались материалы по истории Первой мировой войны, Белого движения. В 1944 г. при Обществе стала формироваться небольшая музейная коллекция оружия, моделей пушек, орденов, значков военных училищ, мундиров, портретов, фотографий. А в 1955 г. полковник Б.А.Долгово-Сабуров основал музей, разместившийся в здании, которое было приобретено на средства членов Общества русских ветеранов. В нём хранятся также документы по истории военных обществ и союзов, личные фонды, в частности документы русского военного лётчика Г.Л. Шереметевского. Кроме того, своеобразный Музей русской воинской славы возник там же, в Сан-Франциско, в Доме Святого Владимира - городском центре российских монархистов, кадетов и их потомков.
Приказом от 8 апреля 1929 г. была сформирована Русская батарея 244-го артиллерийского полка береговой обороны национальной гвардии штата Нью-Йорк. 52 бойцам-добровольцам этой части, обмундированным в уставную форму Национальной гвардии США, согласно распоряжению командира полка полковника Терри разрешалось носить ордена и другие знаки отличия, полученные ими в годы Великой (Первой мировой) войны в рядах Российской армии.
В 1948 г. Петр Филаретович Константинов (агроном по профессии) основал в Сан-Франциско Музей русской культуры. Он ставил своей задачей собирать мемуары, книги, газеты, журналы, а также общественные и частные архивы русской эмиграции. Архивное собрание музея включает материалы о Русско-японской и Первой мировой войнах.
Самый крупный в США русский зарубежный музей и архив разместились в здании общества «Родина» в Хоуэлл, у г.Лейквуда, в штате Нью-Джерси. Это общество сразу же после своего создания (1954) превратилось в крупный культурно-просветительный центр российской эмиграции. Самым важным направлением в деятельности Общества было спасение ценнейших материалов по русской истории и создание по инициативе В.П.Стеллецкого в 1958 г. музея. Его собрания пополнялись за счёт поступлений коллекцией организаций и отдельных лиц из числа эмигрантов, материалов целого ряда эмигрантских музеев - Николаевского кавалерийского училища из Парижа, лейб-гвардии Семёновского, Измайловского и Павловского полков, Русской конницы, Константиновского артиллерийского училища, Морского объединения. В фондах музея оказались коллекции орденов и медалей, оружия, русской военной формы, знамён. Многие из этих ценных военно-исторических раритетов были переданы в 1990-е гг. обществом «Родина» Центральному музею Вооружённых Сил в Москве.
Одним из русских литераторов-эмигрантов Георгием Адамовичем Гоштовтом, писавшим на военную тематику, приведены весьма точные исторические параллели этой подвижнической деятельности эмигрантской военной интеллигенции: «Сто лет тому назад во Франции коротала свой век польская эмиграция. Много среди неё находилось офицеров разгромленной в 1831-м году армии... Офицеры объединены были в союзы по полкам. Вечерами, собираясь вместе после трудового дня, они составляли исторические памятки и очерки боевых действий их родных войсковых частей. Теперь, в возрождённой Польской армии, полки носят старые наименования... Носят они и те же отличия в форме, как их далёкие предшественники. Всё это - внешнее; традиции же - боевые и мирного времени - вдохнуло в них печатное и рукописное слово, оставленное офицерами-эмигрантами... Скромная кропотливая работа польских офицеров-эмигрантов дала много полезного и, вместе, реального для будущей их родины. Мы, находящиеся за рубежом, офицеры Императорской Армии, поставившие себе целью — печатным словом увековечить жертвенное боевое служение наших частей, верим и знаем, что своею работой мы выполняем не только долг перед родными старыми полками, но и выполняем выпавшую на нас историческую миссию» (Гоштовт Г. Кирасиры Его Величеств в Великую войну. Париж, б.г. С. 8 - 10). Честь же и хвала скромным подвижникам из числа российских эмигрантов, сохранившим для нас множество реликвий истории и культуры дореволюционной России, сберегавшим её славные военные традиции.
(Данная публикация подготовлена при поддержке РГНФ в рамках научного проекта № 03-01-00693 «Музейные собрания российской эмиграции».)