Документы

В первый раз в бою: [воспоминание участника сражения]
Ни новобранец, которого берут для обучения ратному делу, ни опытный солдат, находящийся на действительной службе и играючи стреляющий в соломенное чучело, ни призванный в военное время из запаса под ружье, которое он уже 5-10, а быть-может, и больше лет сменил на мирный плуг или молот, - никто до первого выстрела человека в человека не может себе ясно и отчетливо представить всего ужаса войны. Больше того. Каждый призванный в первый раз под священные знамена жертвовать собою за благо родины, ее честь и достоинство, как бы ясны и определенны ни были для него эти понятия, до первого столкновения с неприятелем, несмотря на знание своего назначения и цели своего участия, не может себе представить всех своих действий так, как они должны проявиться на деле.
Но вот на пути наступления показался неприятель. Человеком сначала овладевает лихорадочная дрожь и ужас. «Не страх за себя, не трусость перед врагом, а какой-то безотчетный трепет перед чем-то неизвестным». В это время в его душе, не испытывавшей дотоле страданий, одно настроение быстро сменяется другим, пока, наконец, ратное дело не овладеет им окончательно; Вот выстрел, другой, третий... посыпался убийственный свинцовый дождь, полилась дорогая кровь и... враг стал действительным врагом, исчезла нервная дрожь, исчезло сострадание, и человек начинает палить в неприятеля, видя, как падают люди и даже как взлетают кверху разорванные на части трупы.
Эта смена душевных настроений участника сражения, это постепенное нарастание ужаса по мере приближения роковой минуты довольно хорошо переданы в следующем рассказе одного офицера-артиллериста.
- В мирное время трудно, - говорит он, - постичь, что такое действительный бой... Знаю, что я должен наводить орудия; знаю, что я должен стрелять в неприятеля; знаю, что, чем больше я выведу из вражеского строя солдат, тем лучше для меня и для нашей армии. Это, если хотите знать, - конечная цель всякой армии... Но все это только в теории, в сознании моего «я», но в чувство это сознание не отложилось... и поэтому моя совесть спокойна... нет страданий...
Но вот объявили войну, нашу бригаду отправили на театр военных действий... Охотно иду я, охотно идут другие. Все думаем одно и то же. Стрелять в неприятеля и выводить как можно больше из строя.
Пришли. Нам сказали, что завтра утром начнется бой, указали место, вручили начальнику бригады план действий нашей артиллерии. И от этого момента в душу проник ужас. Не страх за себя, не трусость перед врагом, а какой-то безотчетный трепет перед чем-то неизвестным.

В шесть часов утра мы открыли огонь по невидимому, но предполагаемому неприятелю... К полудню нам сказали, что целый немецкий корпус старается обхватить наше правое крыло... Нам скомандовали: направо, марш! И мы пошли. Занимаем новые позиции и ждем. Вдруг видим идет неприятель. Одновременно неприятельская артиллерия открыла против нас огонь. Навожу орудия, отдаю приказ стрелять, а сам чувствую себя точно в кошмарном сне. В четвертой батарей начинают таять наши офицеры... Я - в третьей батарей. У нас пока без потерь. Вижу немцы пошли в атаку! Один полк, другой... Навожу орудие, пускаю снаряд... в самую гущу первого полка... потом второй снаряд, третий... Вижу, как падают люди, вижу даже, как взлетают кверху разорванные на части трупы...
Проходит полчаса... Один полк неприятеля расстрелян - расстрелян второй, а я все навожу и стреляю...
Нервная дрожь исчезает, я прихожу в ярость и без всякого сострадания палю в неприятеля... А он все подступает, и все ложится. Я не понимаю вражеского маневра. Но, что мне он сейчас? Что мне его замыслы? Я занимаю удачную позицию и кошу его, точно крепкий батрак, с косою в руках забравшийся на густое клеверное поле.
В первую ночь уснуть не мог. Как-то невольно рисуется в глазах поле сражения... идут немецкие полки, а я стреляю в самую гущу людей... взлетают кверху руки, ноги, головы, целые туловища... Страшно подумать...
- А в скольких боях вы были?
- Четырех, - отвечает раненый и продолжает: - Когда начался второй бой, я пошел в него, как автомат... Напряжены только мускулы, остальное все в параличе... Такой паралич, что я лично не чувствовал боли от причиненной мне раны, когда я был ранен... Помню только, как закружилась у меня голова, в глазах стало мерцать, и дальше не помню. Упал в полуобморочном состояния на землю. Меня подобрали санитары и унесли.
// На передовых позициях: из рассказов и писем участников сражений. - М., 1914. - С. 3-12.









Воспоминания. Дневники Письма Указы. Распоряжения. Статистика

Нота, врученная Германским Послом в Санкт-Петербурге Министру Иностранных Дел 19 июля 1914 года в 7 часов 10 минут вечера. Императорское Правительство старалось с начала кризиса привести его к мирному разрешению. Идя навстречу пожеланию, выраженному Его Величеством Императором Всероссийским, Его Величество Император Германский в согласии с Англией прилагал старания к осуществлению роли посредника между венским и петербургским кабинетами, когда Россия, не дожидаясь их результата, приступила к мобилизации всей совокупности своих сухопутных и морских сил. Вследствие этой угрожающей меры, не вызванной никакими военными приготовлениями Германии, Германская Империя оказалась перед серьезной и непосредственной опасностью. Если бы императорское правительство не приняло мер к предотвращению этой опасности, оно подорвало бы безопасность и самое существование Германии. Германское правительство поэтому нашло себя вынужденным обратиться к правительству Его Величества Императора Всероссийского, настаивая на прекращении помянутых военных мер. Ввиду того, что Россия отказалась (не нашла нужным ответить на) удовлетворить это пожелание и выказала этим отказом (принятым положением), что ее выступление направлено против Германии, я имею честь, по приказанию моего правительства, сообщить Вашему Превосходительству нижеследующее: Его Величество Император мой Августейший Повелитель от имени Империи, принимая вызов, считает себя в состоянии войны с Россией. С.-Петербург, 19 июля / 1 августа 1914 года. (Подп.) Ф. Пурталес // Оранжевая книга (до войны): Сб. дипломатических документов. - СПб., 1914. - С. 45-46.
Высочайший Манифест от 20 июля 1914 г. БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ, МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ, ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ, Царь Польский, Великий Князь Финляндский, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ. Объявляем всем верным Нашим подданным: Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ Сербского правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападенье, открыв бомбардировку беззащитного Белграда. Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием Наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров. Среди дружественных сношений, союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну. Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди Великих Держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные. В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри. Да укрепится еще теснее единение Царя с Его народом, и да отразит Россия, поднявшаяся, как один человек, дерзкий натиск врага. С глубокою верою в правоту Нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысел, Мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска Наши Божье благословение. Дан в Санкт-Петербурге, в двадцатый день июля, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четырнадцатое, Царствования же Нашего в двадцатое. На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: «НИКОЛАЙ» // Год войны: с 19-го июля 1914 г. по 19-ое июля 1915 г.: высочайшие манифесты, воззвания Верховного Главнокомандующего, донесения от штаба Верховного Главнокомандующего, от штаба Верховного Главнокомандующего Кавказской армией, от Морского Штаба / предисл. А.Оглина. - М., 1915. - С. 3-4.
Нота, переданная Австро-Венгерским послом в С.-Петербурге Министру Иностранных Дел 24 июля 1914 г. в 6 ч. веч. По приказанию своего Правительства нижеподписавшийся, Посол Австро-Венгрии, имеет честь довести до сведения Его Превосходительства Господина Министра Иностранных Дел России нижеследующее: «Принимая во внимание угрожающее положение, занятое Россиею в конфликте между Австро-Венгерской Монархиею и Сербиею, и в виду факта, что вследствие этого конфликта Россия, согласно сообщению Берлинского Кабинета, сочла нужным открыть военные действия против Германии и что последняя находится поэтому в состоянии войны с названной Державой, Австро-Венгрия считает себя также в состоянии войны с Россией, считая с настоящего момента». (Подп.) Сапари С.-Петербург, 6 Августа / 24 июля 1914 года. // Оранжевая книга (до войны): Сб. дипломатических документов. - СПб., 1914. - С. 50.

Воспоминания. Дневники

Письма

Указы. Распоряжения. Статистика